Дороги и способы путешествия

      Простолюдины совершают путешествия пешком, верхом на лошади, или закладывают в свои небольшия тележки маленьких, проворных, большею частию белых волов; люди-же знатные употребляют обыкновенно паланкин. Если хотите иметь ясное понятие об этом индийском экипаже, послушайте, как описывает его Варрен:

"Паланкин устроен более для лежания, чем для сидения. Эта огромная корзина или кузов, прикрепленный в тех местах, где в наших каретах бывают оси, к двум поперечным бамбуковым шестам, под которые носильщики подставляют плечи. С боку отворяются дверцы, служащия в то-же время и окнами. Невозможно представить себя, до какой степени уютности доведены эта воздушные экипажи. Индус осуществил слова философа: omnia mecum porto, - даже сделал больше, потому что он несет не сам. Над вашими ногами выдвигаются со стороны ящики, которые служат и шкатулкой, и буфетом, и библиотекой, и бюро. Выше вы находите стенные часы и кладовую. В вашем паланкине есть все, от полнаго чайнаго прибора до запаса вин и водок. Снаружи, над крышкою его уложен огромный чемодан со всем вашим гардеробом; а внутри, к крышке прикреплена сеточка для легких вещиц. Подушка отделяет вас от сундука с дорожным бельем, между-тем как на стене, противоположной дверцам, или под сафьянным тюфяком, на котором покоитесь вы, находится полный дорожный арсенал: ружье, сабля и пистолеты. - Рядом с паланкином бегут два коври-кули. Всякий из них держит на-перевес через плечо длинный бамбуковый шест, к концам котораго прикреплены сетки с двумя огромными корзинами (петара) из индийскаго тростника, заключающими в себе все съестные припасы и кухонную посуду. Носильщиков паланкина (бойхи и бааги) бывает обыкновенно от девяти до тринадцати. Один из них бежит по очередно передовым, с факелом аршина полтора длиною в одной руке, и жестяным сосудом, из котораго он подливает в него масло, в другой, и называется тогда массалчи. Остальные 12 или 8 разделяются на две смены. Три или два носильщика подставляют плечи под передний бамбуковый шест, столько-же под задний, разделяясь так, чтобы с каждаго боку экипажа было по-равну. Когда каждый носильщик занял свое место, массалчи подает знак, человеческая четверка или шестерня трогается с места и начинает бежать под такт, легкою рысью. Носильщики безпрестанно переменяют плеча, подставляя то правое, то левое. Другая смена бежит между-тем рядом, упершись кулаками в бока, и через две или три минуты, сменяет на бегу устающих товарищей, которые, в свою очередь, вольной рысью отдыхают от ноши в продолжение такого-же времени.       "Как только путешественник отдал приказание готовиться в путь, носильщики начинают свой дорожный туалет. Главная часть их одеяния состоит из длиннаго белаго полотнянаго покрывала. Ночью оно служит им вместе и тюфяком, и подушкой, и одеялом: они обертывают им все тело и спокойно засыпают. Готовясь бежать, они складывают его, придают ему форму длиннаго шарфа и оборачивают несколько раз около ляжек от чего и выходит нечто похожее на короткие тесные штаны. Два длинные шарфа из грубаго мусселина, обыкновенно синяго или коричневаго цвета, из которых один служит поясом, а другой тюрбаном, дополняют их наряд. Сбираясь бежать рысью, безостановочно от 20 до 25 верст, они находят необходимым подпоясаться, как можно туже. Для этого они разделяются на группы по двое, и накрепко затягивают друг другу коммербонд (пояс). Потом каждый стягивает свою чалму покрепче около висков. Тогда все готово. Каждый носильщик подставляет плечо под свое место бамбукового шеста, привешиваете к гвоздю паланкина свой небольшой мешок и туфли, закладывает за наружную проволочную сеть экипажа посох - неразлучнаго своего товарища; массалчи подает знак, и тринадцать человек дружно пускаются рысью, заботясь только об одном, чтобы бежать, как можно ровнее, и не нарушать покоя спящаго, или не развлечь внимания читающаго господина.       "Взойдите в этот экипаж, который далеко спокойнее всякой европейской кареты, и не смущайтесь ни одной секунды сомнением на-счёт верности вашей человеческой запряжки. Если вам, или жене нашей, или малолетной дочери, предстоит путешествие за тысячу верст, через край, в котором вы никогда не бывали, - не колебайтесь вверить судьбу свою, или дорогих вам особ, верности носильщиков. Честность и надежность этого класса людей испытана веками и сделалась поговоркой. Носильщики разделяются на множество сект и каст, ненавидящих одна другую; на ночлеге, они ни за что не станут есть вместе. Одно только чувство служить связью между ними: это чувство верности условию и временному своему господину. Но совестливость эта имеет свои весьма-странныя стороны и ограничения. Чем беззащитнее особа, вверившаяся игре носильщиков (так называют артель, состоящую из тринадцати или девяти человеке), тем безопаснее и спокойнее она будет доставлена на место назначения. Если в паланкине находится ребенок, женщина или тяжело-больной человек, то артель соблюдает строгую дисциплину. Переходы и время отдыха следуют друг за другом, с точностию движений машины, и путь будет окончен непременно в назначенный заранее срок. Если-же в паланкине мужчина здоровый и молодой, который может постоять за себя, и следовательно, по понятиям Индуса, не стоит под именным покровительством богов, тогда начинается со стороны носильщиков безконечный ряд хитростей и отговорок. Личность и имущество ваши в совершенной безопасности, но все старания носильщиков направлены на сокращение переходов и выигрыш времени. В таком случае, участь путешественника зависит от его уменья обращаться с начальником артели. Если он обнаружит умеренность и твердость, достаточныя для сохранения нравственнаго влияния своего, начальник артели, желая отвратить от себя неприятныя последствия его гнева, немедленно водворит опять порядок между своими товарищами, - и все пойдет на лад. Но горе путешественнику, оказавшему слабость или излишнюю запальчивость и жестокость. В первом случае, он употребит на путешествие двойное время и двойныя деньги; во втором - заставить разбежаться всю артель и очутится один с своим паланкином, посреди дремучаго леса, в каком-нибудь диком овраге, или посреди безконечной степи.       "Тронувшись с места, носильщики определяют шаг рыси монотонным напевом. Всякий из них по-очередно поет какой-то однообразный речитатив, а при конце каждой строфы вся артель вскрикивает разом. При столь близком движении многих ног, для избежания толчков необходима величайшая регулярность со стороны каждаго лица, а потому, малейшее движение не в такт наказывается тотчас кулаком соседа".

Избалованные Европейцы часто не довольствуются паланкином. Они не хотят разстаться ни на минуту с своим комфортом в такой стране, где нет и понятия о нем, и тащат за собою целые караваны верблюдов и волов, нагруженных всеми прихотями утонченной жизни, от бутылки шампанскаго до складной кровати.

Но вы должны спешить, если не имея больших средств, хотите путешествовать как можно проще и дешевле. Вы не берете ни верблюдов, ни волов, ни палаток, ни паланкина: как-же вы поедете? - Дилижансов, почтовых лошадей, сдаточных, ничего этого нет. Вы поедете верхом, и, волею или неволею, окружите себя непременно маленькою свитою. У вас будут две верховыя лошади. Каммердинер ваш, он-же и повар, поедет тоже верхом. При вас будет еще несколько конюхов, которым часто прийдется самим косить траву для лошадей. Два коври-кули, наконец, которые в своих корзинах понесут и чемоданы, и припасы, и посуду, пополнят ваш дорожный штаб. - Вот вы пустились в дорогу и вдали увидели какия-то чёрныя точки: предметы приближаются, растут, и вы наконец можете ясно разсмотреть все. Это поезд какого-то мусульманина, отправляющагося с семейством из одного города в другой. Сам господин, одетый в богатое платье, красуется впереди на персидской лошади, породы богадери. Лошадей этих кормят мясными шариками, начиненными множеством пряностей, и подобная пища придает им разительное сходство с откормленными волами. Богадери отличается массивностью, - все члены его очень объемисты; притом он безпрестанно пляшет, прыгает и фыркает, а между-тем подвигается вперед очень медленно. Такая массивность и безполезная прыткость почитаются туземцами за большия достоинства. За мусульманином едут две женщины и ребенок; все трое сидят на одной лошади, а лошадь ведется конюхом под уздцы. Обе женщины укутаны в покрывала; за ними идет пешком человек двенадцать прислуги, вооруженных, кто саблею и щитом, кто алебардою или ружьем с фитилем.

Два кули и маленькая лошадка несут все пожитки путешественников, ибо туземцы, даже богатые, не берут с собою в дорогу ничего лишняго, а только необходимое, т. е. несколько перстней и ожерельев, несколько богатых шалей, да перемены две белья на каждаго из господ. Слуги довольствуются тем, что есть у них на себе. - В хорошую погоду вы останавливаетесь в тени рощи, вблизи какой-нибудь деревни, куда и посылаете за съестными припасами. Но настала буря, и вы должны искать защиты от дождя. Вы прибыли в пустое местечко и дотащились наконец до туземнаго постоялаго двора. Каравансерай стоит совершенно отдельно. Иногда он построен у входа в деревню, иногда на площади городка. Bcе туземные мелкие путешественники ищут в нем убежища. За ночлег платится около одной копейки серебром с каждаго человека и животнаго; кто-же имеет при себе не менее двух провожатых, тот платит за всю свою свиту, сколько-бы ея ни было, около 16 коп. серебром. - Нет зрелища печальнее съехавшихся в каравансерае: здесь всего больше пилигримов, бродячих мелких торгашей, которых все имущество навьючивается на вечно-голодную клячу, и которые все-таки не забывают угостить себя кальяном, и умейдваров (детей надежды), еще более жалкаго класса людей, ищущих какого-нибудь способа прокормления. В каравансераях вы увидите толпы детей, женщин и стариков, обезсиленных дальним путешествием и остановившихся здесь на несколько дней, чтобы дать время зажить язвам своих израненных ног. Нечего говорить, что при таком сброде людей, должно отказаться от всякаго притязания на опрятность.
     
Коври-кули, корзиноносцы, нанимаются обыкновенно от станции до станции, как у нас почтовыя лошади. Проезжие, нуждающиеся в таких людях, обращаются к местному голове или писарю. Часто случается, что эти "власти" берут прогоны для себя, а несчастнаго кули заставляют даром тащить тяжелую ношу. В таком случае, эти труженики стараются всячески спастись бегством. Единственное средство удержать их - это отдать во второй раз условленную плату им самим в руки. Таким-образом, путешественник должен нередко платить двойные прогоны: первые - местному старшнне, который иначе не допустит кули до него, - вторые этому последнему, чтобы он не убежал и не бросил клажи посреди дороги.


Н. Тютчев 1846