(окончание)

     

Жизненная сила природы пробивается повсюду, она шумит, ползет, летит, мурлычет, жужжит, окружает вас со всех сторон, наполняет воздух, подымается из глубины воды, движется из пор земли. Неимоверное число животных, страшные их размеры, их живучесть и почти повсеместное присутствие: все это изумляет, преследует, уничтожает вас; ночь Индустана оживленнее нашего дня.
     
"Если вы путешествуете по Гангу на барке (буджероэ), говорит мисс Эмма Робертс: и ночь застанет вас на реке, то вы очутитесь внезапно посреди страшнаго концерта. С одной стороны раздается пронзительный вой шакалов, сбирающихся стадами на берегу реки; над водою несутся большия хищныя и водяныя птицы, из которых каждая, нескладными, дикими криками своими, хочет, кажется, перекричать других. Прибавьте к этому безпрерывный стук от перебеганья легионов крыс по всем закоулкам барки и постоянное жужжание целаго облака насекомых около самой головы вашей, - и вы будете иметь хоть отдаленное понятие о природных гармониях бенгальской ночи".
     
По-мере приближения к низменностям и мало обитаемым степям, все тяжелее и утомительнее делается для путешественника такое вынужденное, безпрерывное сообщество со всеми живыми и творящими силами природы, - и он с ужасом проникает в самые тайники ея, где зараждается жизнь и изобилием своим выходит из всяких границ.
     
"В окрестностях Итаухи, замечает один путешественник: тщетны будут усилия ваши освободиться, хоть на минуту, от столь безпокойнаго товарищества. Волк и гиэнна прогуливаются безпечно по вашему балкону; барс лежит спокойно у ступенек крыльца, рядом с раздувшимся дикобразом; крышку, называемую туземцами чоппер, целое народонаселение белок, крыс и змей избрало своим постоянным местопребыванием; бревна, поддерживающия этот чоппер, служат в одно время святилищем и полем брани для диких кошек, больших зеленых ящериц с пятнами (хозаумн), и буравчиков, известных под названием вис-копрах. Все эти животныя в вечной войне между собою, грызутся с величайшим остервенением, и уничтожают друг друга, при постоянном шумном движении, вое и тревоги. Туземныя двуногия, которым суждено разделять свои жилища с этими четвероногими и пресмыкающимися, не забывают, с примерным вниманием, внушенным самою трогательною деликатностию, раскидывать широкия ткани под бревнами потолка, во всю ширину комнат, прикреплять их по углам к карнизу, и отделять, таким-образом, своим жильцам как-бы второй этаж или антресоль. Распростертая ткань делается полом для верхних жильцов. Снизу очень явственно можно следить за движениями, беганием, мельканьем, борьбою и маневрами животных; выпуклость ткани передает барельефно даже всю форму покоящихся тел; и если ткань где-нибудь прорвется или протрется, то в дыру нежданно проскользает то огромная лапа с когтями, то зеленый хвост ящерицы, то проваливается целый вис-копрах и падает вам на голову".
     
Послушаем, что говорит другой путешественник, описывающий свои впечатления, когда он открыл в первый раз, что он не один занимает изящныя комнаты, отведенныя для него в пышном дворце гостеприимнаго английскаго банкира, в Бомбее. - "Я погрузился совершенно в чтение любопытной книги, когда визг, раздавшийся как-будто с того самаго стола, на котором я занимался, обратил на себя мое внимание. Подняв глаза, я увидел двух маленьких белок, только-что вскочивших в открытое окно. Между ними увязался бой на моем столе. После нескольких секунд сражения, они стали преследовать друг друга, и выпрыгнули наконец в другое окно. Тут я оглянулся кругом комнаты и с ужасом увидел себя посреди тысячи насекомых и пресмыкающихся. Ящерицы всех возможных цветов и отливов, охотясь за мухами, бегали проворно по всем стенам и потолку. Белки поминутно появлялись в окно и изчезали опять, как-будто заглядывая в свое жилище. Иногда большая тарантула перебегала вдруг по полу. Целый хор ос, мускитов, шмелей, раздавался в воздухе. Долго я не мог отрешиться от моего европейскаго предубеждения против этих невинных комнатных товарищей, но наконец привык к ним, и теперь нахожу, что они гораздо менее неприятны, чем крикливые попугаи и канарейки, которым, однакож, наши нежныя дамы дали право гражданства в европейских гостинных."
     
Чем глубже становится ночь, тем сильнее возрастает гул и шум, тем более оскорбляются ваши уши, и тем невозможнее всякое покушение заснуть. Воробьи, спавшие под наружным карнизом крыши, просыпаются, бьют крыльями, громко щебечут и улетают. Полчища насекомых, многочисленностию и живостию своею далеко превосходящих все подобное в других странах, обрадовавшись ночной свежести, дружно и бодро начинают свой концерт. Безчисленныя жабы берут на себя басы; верхний тенор, сопрано и фистула, исполняются, со всею должною крикливостию, огромными сверчками, мягкие звуки рожка мускитами, - а неопределенные напевы антильскаго пилори (мускусовой крысы) раздаются точно кларнет. Каждое животное гордится, кажется, своим шумом, и думает только о том, чтобы могуществом своего голоса покрыть все остальное.
     
Сами Индусы не произносят ни одного слова иначе, как криком, и так как они, по привычке всех южных народов, спят преимущественно в самые жаркие часы дня, то ночь проводят не спокойнее туземных животных. Все дороги и площади покрываются народом. Везде поют, пляшут и говорят, как можно громче; в эпохи-же народных праздников, возгласы и крики толпы сопровождаются еще тысячами диких инструментов, ревущих на всевозможные тоны. Тут соединяется весь арсенал азиятской гармонии: и медные тазы, и колокольчики, и барабаны, и бубенчики, и шести-футовыя трубы, и многие другие столько-же нежные инструменты.
     
Днем, преизбыток жизни, шума, силы, могущества и света производит менее неприятныя явления. С самаго утра, к вашему окну подлетают и порхают за кисейною занавесью, растянутою для предохранения от мускитов, целыя стада голубей бурых с фиолетовою грудью и зеленых, - синих хохлатых соек, зеленых дятлов с чёрными гребешками; они раскидывают пред вами всю роскошь оживленнаго цветника. Пред глазами вашими, на воздухе переливаются самые яркие цвета: и пурпурный, и жолтый, и нежно-матовая тень жемчуга. В продолжение всего дня вы постоянно слышите жалобные, но сладкие стоны голубей. Огромные крылатые кузнечики играют на солнце своими неподражаемыми изумрудами; блестящие шмели искрятся аметистами и жолтыми яхонтами; другия насекомыя выказывают как-будто кусок алаго бархату или красный, пылающий уголь. Полки фазанов, батальоны попугаев, бросаются вдаль, испуская дикие крики. Сайга вскакивает и летит мимо вашего крыльца, с легкостью стрелы. Разноцветная антилопа, называемая нильгаут, разсекает воздух, как-будто несомая крыльями. Вы видите, как исполинская цапля величественно направляется к берегам воды; за нею следуют, кудахтая, огромныя жирныя утки, а безчисленное множество синих лисиц, длиннохвостых индийских янотов и целыя стада проворных белок, наполняют собою все углубления почвы, деревьев, строений, все норы и подземелья, все леса и низменности. - Даже девственные леса Америки не представляют ничего, подобнаго могуществу и жизненной плодовитости природы Индустана.